Crazy Mom's

Crazy Mom's Ми божевільні матусі, які можуть все!!!

 #небесныйразборполетовГлава 4 . Межа Толпа стала иной.Ещё вчера люди шептались «чудотворец», сегодня в их глазах — ожид...
02/10/2025

#небесныйразборполетов

Глава 4 . Межа

Толпа стала иной.
Ещё вчера люди шептались «чудотворец», сегодня в их глазах — ожидание и настороженность.
— Почему спас мальчика, но не женщину? — спрашивали одни.
— Может, он выбирает? — подозревали другие.
— Нет, это испытание, — утверждали самые горячие. — Он знает лучше.

Алексей слушал и чувствовал, как тонкая нить доверия становится зыбкой.

Утром его повели на площадь.
— Рабби, иди с нами, — сказал молодой парень. — Женщину ведут на казнь.

Когда они пришли, толпа уже собралась. В центре — молодая женщина с распущенными волосами. Её лицо было в пыли и слезах. Мужчины держали камни.

— Она согрешила! — кричали. — Прелюбодейка!

Алексей встал между женщиной и толпой.
— Подождите, — сказал он твёрдо.

— Закон! — кричали люди. — Закон требует казни!

Он посмотрел на них. Сколько злобы и страха в глазах.
Если сейчас начнётся, её убьют прямо у меня на глазах.

И тогда он произнёс:
— Кто из вас чист и никогда не согрешил — пусть бросит первый камень.

Слова прозвучали просто. Не как проповедь, не как чудо. Как диагноз.
Толпа замерла. Люди переглядывались. Кто-то опустил камень, кто-то отвернулся. Один за другим они начали расходиться.

Вскоре площадь опустела. Женщина всё ещё стояла, дрожала.
Алексей подошёл к ней, положил руку на плечо.
— Иди. Живи. Только не возвращайся к тому, что разрушает тебя.

Она посмотрела ему в глаза.
И впервые в них он увидел то, чего давно искал: благодарность и свет.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Мария, — прошептала она. — Мария из Магдалы.
Глупый вопрос, подумал Алексей, я и без ответа знаю как ее зовут.

С того дня рядом с ним стали оставаться люди.
Молодой рыбак Иоанн, который сказал:
— Я видел, как мальчик ожил. Я верю тебе.

Сильный и упрямый Симон, по прозвищу Камень.
— Ты говоришь так, будто знаешь меня. Я пойду за тобой.

И Мария — она не отходила. Сначала молчала, потом начала помогать.

Они называли его «Учитель».

Алексей чувствовал странную двойственность: он не просил учеников, но они сами тянулись.

На третий день в деревню пришли римские воины. Их было пятеро. Красные плащи, короткие мечи, железные шлемы. Толпа сразу расступилась.

Центурион осмотрел его долгим взглядом.
— Это ты — тот, о ком говорят? — спросил он по-латыни.

Алексей ответил спокойно:
— Я врач.

Солдат усмехнулся:
— Одни говорят — пророк, другие — мятежник. Я должен знать, не опасен ли ты для Рима.

Он подошёл ближе, почти вплотную.
— Мы следим за тобой.

И ушёл, оставив ощущение холодной тени за спиной.

Но куда опаснее были не римляне, а первосвященники.
Вечером его позвали в дом, где собирались учёные мужи. Их было несколько, в длинных одеждах, с серьёзными лицами.

— Мы слышали, что ты лечишь и воскрешаешь, — сказал старший. — Мы слышали, что ты учишь народ. Кто дал тебе власть?

Алексей посмотрел на них.
— Я не учу. Я лишь напоминаю.

— О чём? —

— Что милосердие важнее камней. Что жизнь выше страха. Что Бог ближе, чем кажется.

Мужчины переглянулись. В их глазах не было восторга.
— Осторожнее, — сказал один. — Народ легко поднимается и так же легко падает. Если ты поведёшь их против закона — ты станешь врагом.

Алексей молчал. Он чувствовал, как сжимается петля.

Ночью он долго сидел у костра со своими первыми учениками.
Они смотрели на него, ждали слов.
А он смотрел на огонь и думал:
Я не пророк. Я просто человек, заброшенный сюда. Но, может, чудо — в том, что я здесь, и что люди хотят верить? Но с другой стороны, я то точно знаю чем закончится эта история. Как вернуться домой, в себя, в свое тело? И как так вышло , что я там где вершилась история 2000 лет назад и не просто там, а самый главный герой этой истории.

 #небесныйразборполетовГлава 3. МежаЖара стояла такая, что даже камни казались раскалёнными.Алексей шёл за двумя мужчина...
02/10/2025

#небесныйразборполетов

Глава 3. Межа

Жара стояла такая, что даже камни казались раскалёнными.
Алексей шёл за двумя мужчинами, которые почти тащили его по узкой дороге между каменными домами. Люди расступались, кто-то кланялся, кто-то шептал:
— Рабби идёт. Рабби спасёт.

— Кто? — спросил он тихо. — К кому вы ведёте меня?

— К мальчику, — ответил один. — Он упал в реку. Не дышит.

Алексей почувствовал, как сжалось сердце.
Не дышит. Он знал это состояние — тонкая грань. Иногда ещё можно вернуть, иногда уже нет.

Его привели к пещере у берега. Внутри было прохладно, пахло водой и глиной. На камне лежал мальчик лет десяти. Бледный, с синюшными губами. Мать рыдала, прижимая руки к груди.

Толпа заполнила вход в пещеру, и кто-то шепнул:
— Рабби, верни его.

Алексей опустился на колени.
— Отойдите, — тихо сказал он. — Всем выйти.

Люди замерли. Он посмотрел на них и уже твёрдо:
— Выйдите.

Толпа нехотя попятилась. Оставили его одного с мальчиком.

Он быстро оценил ситуацию. Вода в лёгких. Сердце остановилось недавно. Шанс есть.
Алексей положил мальчика на спину, запрокинул голову, начал делать искусственное дыхание, чередуя с давлением на грудную клетку. Его руки двигались уверенно — рефлекс, отработанный на тренингах по реанимации.

Прошло несколько минут, которые показались вечностью.
— Дыши… ну же, дыши…

И вдруг — лёгкий кашель.
Мальчик вздрогнул, выплюнул воду, вдохнул, закашлялся.

Алексей подхватил его, повернул на бок.
— Дыши глубже… всё хорошо…

Снаружи послышался ропот, а потом взрыв голосов. Люди ворвались в пещеру. Увидели, как мальчик сидит, дышит, смотрит испуганно. И закричали:

— Рабби воскресил! Чудо! Рабби воскресил!

Толпа бросилась к нему, кто-то упал на колени, кто-то пытался коснуться его одежды. Женщина — мать мальчика — плакала и целовала его руки.

Алексей стоял, вытирая со лба пот.
Я просто сделал массаж сердца… я просто…

Но объяснять было бессмысленно. Для них это было воскрешение.

На следующий день его снова позвали.
— Рабби, скорей! — кричали мужчины. — Женщина умирает!

Алексей бросился за ними. Его сердце стучало.
В маленьком доме, в тёмной комнате на циновке лежала женщина. Лицо землистое, дыхание хриплое. Он сразу понял: это не утопление, это что-то другое — сепсис, возможно роды с осложнениями.

Он пытался сделать хоть что-то. Промыть рану, охладить лоб, дать питьё.
Но организм был уже на грани.
Дыхание становилось всё реже.
Он шептал:
— Держись… держись…

Но женщина посмотрела на него мутными глазами, выдохнула — и замерла.

Тишина накрыла комнату.

Алексей опустил руки.
Всё. Я не смог.

За дверью уже стояла толпа. Они ждали.
Он вышел. Люди смотрели на него, кто-то с надеждой, кто-то с тревогой.

— Она ушла, — тихо сказал он.

Толпа зашумела. Кто-то плакал, кто-то шептал:
— Почему? Почему Рабби не воскресил её?

Алексей почувствовал, как что-то сжимается внутри. Вчера он был чудотворцем. Сегодня — человек, который не смог.

Вечером он сидел у костра один.
Небо было чёрным, звёзды яркими. Он смотрел на свои руки, которые дрожали.

— Я врач. Не Бог. Я врач. — Шептал он сам себе, как заклинание.

И снова этот шёпот, который он слышал в пустоте:

— Так, может, в этом и есть чудо — быть врачом, а не Богом?

Алексей закрыл глаза.
Слёзы впервые покатились по его щекам.

Он понял: его «чудеса» — не гарантия. Его знания — не всесилие. И эта женщина — первая, кто показала ему границы.

 #небесныйразборполетовГлава 2. Межа Жизнь в новом мире оказалась совсем не похожей на сон.Алексей просыпался вместе с с...
02/10/2025

#небесныйразборполетов

Глава 2. Межа
Жизнь в новом мире оказалась совсем не похожей на сон.
Алексей просыпался вместе с солнцем, потому что вместе с солнцем вставал весь городок. Люди не знали будильников, не знали электричества, но ритм был настолько естественным, что он сам постепенно начал чувствовать его: солнце поднималось — и поднимался он; солнце клонилось — и тянуло в сон.

Утро начиналось с хлеба и оливок. Иногда к этому добавлялся сыр или сухофрукты. Воду носили в кувшинах с колодца, и Алексей впервые задумался, сколько раз в день женщины и дети преодолевают этот путь, чтобы просто напоить семью.

Он быстро понял: здесь нет мелочей. Любая простая вещь — глоток воды, кусок хлеба, прохладная тень — уже чудо.

Толпа продолжала следовать за ним. Куда бы он ни шёл, за ним тянулись люди — кто-то надеялся на исцеление, кто-то на мудрое слово, кто-то просто хотел быть рядом с «тем самым».

Алексей чувствовал себя актёром на сцене, только роли он не выбирал.

В один из первых дней его привели к мужчине с раной на ноге. Глубокий порез, воспаление. Раньше он бы назначил антибиотики, но здесь их не было.
Он попросил кипяток, промыл рану, насыпал измельчённые травы, которые местные женщины использовали в быту. Всё это он сделал автоматически — привычные знания из «нашего» времени.

Мужчина вскоре почувствовал облегчение. Толпа ахнула.

— Рабби творит чудеса!

Алексей хотел возразить, что это не чудо, а всего лишь гигиена. Но потом поймал себя на мысли: а в чём, собственно, разница? Для них это чудо. Для меня — наука. Но ведь и наука когда-то была чудом.

Были и дети.
Они тянулись к нему с любопытством, хватали за руки, смеялись. Он показывал им простые игры — как складывать из травинок кораблики, как запускать камушки по воде. Дети смеялись, а взрослые видели в этом мудрость: «Он учит малышей радости».

Иногда Алексей рассказывал простые истории — про то, как важно помогать друг другу, как нести добро. В его устах это звучало как проповедь, хотя он сам знал: это психотерапия, только в другой форме.

Но вместе с верой людей появлялся и страх.
Однажды на рынке он заметил, как двое мужчин наблюдают за ним издалека. Их одежды отличались от простых — богаче, строже. Он понял: это посланники первосвященников.

— Новый пророк… — слышал он за спиной шёпот.

Алексей впервые почувствовал холодок по коже. Его «чудеса» могут вдохновлять народ, но точно так же могут вызвать подозрение у власти.

Вечером, сидя у костра, он снова говорил сам с собой:

— Я врач. Всю жизнь я лечил чужие души словами. Теперь мне приходится лечить тела — и это для них чудо. Но я боюсь… боюсь, что однажды они поймут: я не тот, кого ждут.

И снова тот самый шёпот, будто из пустоты:

— А если не в имени дело?

Алексей замолчал. Он вдруг понял, что для людей важно не то, кто он, а то, что он делает. Им нужен свет — и если он умеет дать хоть каплю, этого достаточно.

Но вместе с этим он знал: долго так продолжаться не может. Слишком много глаз следят, слишком много надежд возложено. И слишком тонка грань между чудом и обвинением в обмане.

Он лёг на землю, глядя в звёздное небо, и думал:
Сколько ещё я смогу оставаться в этой роли, прежде чем история потребует расплаты?

 #небесныйразборполетовГлава 1. Межа Алексей Сергеев всегда считал, что человеческий разум способен на всё.Он был психот...
02/10/2025

#небесныйразборполетов

Глава 1. Межа

Алексей Сергеев всегда считал, что человеческий разум способен на всё.
Он был психотерапевтом уже больше двадцати лет, привык к чужим слезам, к исповедям, к попыткам спасти тех, кто стоял на краю. Иногда казалось, что его кабинет — это маленький храм, где он слушает чужие грехи и боли, только без свечей и икон. И если у священника в руках молитва, то у него были слова и понимание.

В тот день всё началось как обычно.
Кабинет, запах кофе, стопка историй болезней на столе. Очередная пациентка рассказывала о панических атаках, о том, что «жизнь больше не имеет смысла». Алексей привычно подбирал слова поддержки, пока в голове мелькали усталые мысли: а имеет ли смысл моя собственная жизнь?

Вечером, возвращаясь домой, он сел за руль машины. Осень. Дождь барабанил по стеклу, огни улиц размазывались, как акварель. Он вспомнил своих родителей — погибших в автокатастрофе двадцать пять лет назад. Тогда он был студентом и впервые столкнулся с болью, которую не мог исцелить ни один врач.

Машина резко взвизгнула тормозами. Свет фар ослепил. Удар.
Тьма.

Сначала была пустота. Не тьма и не свет, а именно пустота, где нет ни времени, ни пространства. Он подумал, что умер. Но тут же услышал — не ушами, а будто внутри себя мысль:
— Ещё нет.
Перед глазами медленно возник образ: белая палата, аппараты, чьё-то лицо в маске. Врачи вокруг. Кома, — понял он. Я в коме.

Но вместе с этим осознанием появилось другое: словно кто-то тянул его куда-то в сторону, через трещину в реальности. Он чувствовал, как два мира дерутся за него: один держит тело, другой зовёт душу.

— Зачем? — подумал он.

И провалился.

Он очнулся от звука голосов. Но это были не современные голоса — грубые, резкие, с хрипотцой, будто издавна привыкшие кричать на рынке или переговариваться в поле. Он открыл глаза — и ослеп. Солнце било прямо в лицо.

Алексей поднялся. Под ним была сухая земля. Вокруг — люди в длинных хитонах, босоногие дети, корзины с инжиром, запах овечьего навоза. Сразу захотелось зажмуриться — настолько всё было чужое и настоящее.

— Рабби! — крикнул кто-то.

Алексей оглянулся. К нему бежали двое мужчин. Лица загорелые, бороды всклокоченные. Они упали на колени прямо в пыль:

— Ты вернулся!

Алексей растерянно отступил.
— Простите… вы ошиблись…

Но слова застряли в горле: он говорил — и понял, что говорит на чужом языке, хотя никогда его не учил.

Толпа быстро собралась вокруг. Люди шептались, кто-то плакал, кто-то протягивал руки.

— Рабби… Исса…

О нет, этого не может быть. Как это возможно? Это наверное сон!!! Но несмотря на панику в душе и хаотичные мысли , он понял, что его принимают за Иисуса.

Первое «чудо» случилось сразу.
К нему подвели мальчика — бледного, с высокой температурой. Мать рыдала и молила «спасти». Алексей автоматически приложил ладонь к его лбу. Горячий. В голове включился медицинский опыт: дегидратация, инфекция… нужен покой, вода, тепло.

Он оглянулся и сказал:
— Дайте ему пить. Чистую воду. Не холодную. Маленькими глотками. Оберните в ткань, чтобы тело не теряло тепло.

Женщина посмотрела на него, как на ангела. Толпа замерла: они ждали заклинаний, грома с небес, а он просто говорил простые вещи. Но когда мальчику стало легче дышать, и он открыл глаза, народ закричал:

— Чудо! Рабби спас его!

Алексей стоял и чувствовал, как внутри всё переворачивается. Он хотел крикнуть: «Я не Он! Я обычный человек!», но понял — толпа не услышит. Для них любое знание из будущего — это чудо.

Вечером он остался один, сидя под оливковым деревом. Луна висела низко, воздух пах сухой травой.

— Это безумие, — прошептал он. — Я психотерапевт. Я должен помогать людям находить себя. Но здесь… здесь они называют меня Богом. А я не готов к такому. Я не хочу занимать его место. Я элементарно не справлюсь. Я же не он.

И в тот миг он впервые испугался: а что, если это испытание? Что, если теперь моя жизнь — не моя, а чужая легенда? И я останусь тут навсегда?

В тишине снова прозвучали те самые мысли, которые он слышал в пустоте:

— Посмотрим, что ты сделаешь с этой ролью.

Алексей закрыл глаза и понял: началась новая история. История, в которой он случайно стал тем, кого ждали тысячелетиями.

 #небесныйразборполетовГлава 7. Семь дней смертиСедьмой рассвет пришёл не как обычно. Михаил открыл глаза и сразу понял ...
02/10/2025

#небесныйразборполетов

Глава 7. Семь дней смерти

Седьмой рассвет пришёл не как обычно. Михаил открыл глаза и сразу понял — этот день не похож на предыдущие. Ни холодного шёпота, ни внезапного зова, ни теней на стенах. Только тишина, настороженная, почти священная. Он встал, прошёлся по комнате, но внутри всё дрожало от предчувствия.

И тогда она появилась. Смерть. Спокойная, строгая и в то же время удивительно близкая. Сегодня она не пряталась за словами.

— Сегодня твой последний день, Михаил, — сказала она. — И сегодня я даю тебе право на выбор. Редко кто получает его.

— Выбор?.. — его голос дрогнул.

— Один шаг в прошлое. Один шанс изменить судьбу. Ты можешь вернуть к жизни только одного. И только раз.

Михаил почувствовал, как внутри всё оборвалось.

— Кого?..

Она посмотрела в самую глубину его глаз.

— Ты знаешь сам.

И он понял. Две дороги, два образа вспыхнули перед ним сразу. Родители — мать и отец, которых он потерял в автокатастрофе, когда был ещё слишком молод. И Лена — первая любовь, к которой он так и не успел подойти, не успел сказать то самое главное слово. Она ушла раньше, чем он осмелился.

Всю первую половину дня он метался.
Сидел у окна, закрывал глаза, и видел: как мать улыбается, поправляя воротник отца, как отец обнимает её за плечи. Они всегда были вместе. Даже в ту ночь, когда врезалась машина, они ушли вдвоём, рука в руке.

«Если я их верну… — думал он, сжимая ладони, — они снова будут рядом. Я снова увижу их. Но… они ведь и там… тоже вместе. А если я верну только одного из них? Нет, я не смогу. Они всегда были целым. Разорвать их — значит предать».

А потом приходила Лена. Хрупкая, светлая, с её смехом, который он слышал сквозь годы. С тем днём, когда он стоял рядом и молчал, когда должен был сказать. И этот миг с тех пор стоял у него в груди тяжёлым камнем.

«Лена была одна, — думал он. — Ей никто не протянул руки. Родители вместе. А она — нет. И если у меня только один шанс…»

Он закрыл лицо руками и заплакал впервые за многие годы.

— Я выбираю Лену, — сказал он Смерти, когда та вернулась к закату.

— Знаешь, что это значит? — спросила она. — После того, как ты сделаешь свой шаг, ты забудешь обо мне. Забудешь о выборе, о том, что было. Ты просто окажешься в том дне, в котором должен всё изменить. И проживёшь жизнь заново, думая, что так и было всегда.

— Я знаю, — прошептал Михаил. — И всё равно хочу.

И он оказался там.
Жаркий летний вечер, сквер возле старой школы. Лена стоит в голубом платье, ждёт кого-то, чуть приподнимаясь на носках. А он — тот самый юный Михаил — выходит из-за угла, но в этот раз не проходит мимо, не прячет взгляд. Сердце бешено колотится, но он идёт прямо к ней.

— Лена… — слова рвутся, горло сжимает. — Я… я люблю тебя.

Она вскидывает глаза — удивление, счастье, растерянность. И вдруг — улыбка, та самая, солнечная, которой потом ему будет не хватать всю жизнь.

И в этот миг Михаил понимает: он изменил всё.

Дальше пошла новая жизнь. Он больше не помнил ни о выборе, ни о встречах со Смертью. Всё стёрлось, как сон. Был только он и Лена, общие дни, радость, боль, семья, дети.
Жизнь текла, как у всех — будни, ссоры, примирения, праздники, болезни, снова радости. Иногда он чувствовал смутную тоску, будто что-то потеряно, но не знал что.

А потом пришла старость.
Он сидел в кресле у окна, седой, усталый, а рядом тихо дремала Лена. Смерть снова пришла. Но теперь он не испугался.

— Ну вот и мы встретились снова, — сказала она мягко.

— Я… помню… — прошептал он, и в глазах его вспыхнуло то знание, которое было когда-то стерто. Воспоминания обрушились на него — семь дней, выбор, родители, её слова.

Он посмотрел на Лену и улыбнулся.

— Спасибо… что позволила мне это.

Смерть кивнула.

— Ты сделал то, что должен. Теперь иди. Но знай — самые важные слова люди всегда успевают сказать, даже если думают, что поздно.

И Михаил закрыл глаза.

Так закончился седьмой день. Но его выбор остался в вечности.

 #небесныйразборполетовГлава 6. Семь дней смерти Михаил не сразу понял, куда его занесло. Сначала — только шум ветра, тя...
01/10/2025

#небесныйразборполетов

Глава 6. Семь дней смерти

Михаил не сразу понял, куда его занесло. Сначала — только шум ветра, тяжёлый, будто из трубы. Потом — яркие огни ночного города. Он стоял на крыше высотки. Холодный воздух резал лицо, а внизу текла река фар и улиц.

На краю крыши, едва держась за металлические перила, стояла девушка.

И Михаил замер.

Он узнал её мгновенно. Лена. Его первая любовь.
Те же глаза — серо-зелёные, такие, в которых он когда-то тонул. Но теперь они были другими: усталыми, затуманенными.

— Лена… — выдохнул он, не веря себе.

Она обернулась. На её губах дрогнула печальная улыбка.

— Значит, даже здесь ты нашёл меня…

Михаил сделал шаг ближе.

— Зачем? — голос сорвался. — Ты ведь всегда хотела жить… мечтала уехать, море увидеть, книги писать.

— Это было давно, — она покачала головой. — Всё изменилось. Я устала ждать чудес. Я устала быть одна.

Он протянул к ней руку, сердце стучало в висках.

— Я здесь. Слышишь? Я рядом. Только сделай шаг назад.

Лена покачнулась. Город внизу завибрировал светом, будто маня её вниз.

— Ты опоздал, Миша, — её слова были, как нож. — Ты всегда опаздывал. Тогда… помнишь? Я ждала, что ты скажешь. Хоть что-то. Но ты молчал.

Михаил почувствовал, как горло сжимает. Он хотел закричать, признаться, всё выложить, но слова рвались наружу слишком поздно.

— Я любил тебя, Лена, всегда любил! Просто не смог сказать… я боялся…

Она смотрела прямо ему в глаза. В них мелькнуло — то ли тепло, то ли прощание.

И в этот миг налетел порыв ветра. Её пальцы соскользнули с перил.

— Лена! — Михаил бросился вперёд.

Но успел лишь коснуться её руки. Секунда — и холодная пустота. Она исчезла в бездне огней.

Михаил упал на колени, задыхаясь от боли.

— Почему?! — сорвалось у него.

Рядом послышался тихий шаг. Смерть стояла неподалёку. Её лицо было спокойно, даже немного печально.

— Потому что некоторые истории невозможно переписать, — сказала она. — Ты хотел спасти её, но её выбор был сделан задолго до этой встречи.

— Но зачем ты показала мне её? — прошептал Михаил.

— Чтобы ты понял цену слов, — Смерть подошла ближе. — Всё, что ты боялся сказать тогда, сегодня уже не имело силы. Время — единственное, чего нельзя вернуть.

Михаил закрыл лицо руками. В груди всё горело.

— Я не успел… снова не успел.

— Да, — ответила Смерть мягко. — Но теперь ты знаешь. И у тебя остаётся ещё время — для других. Для того, что ты всё ещё можешь сказать.

И в этот миг небо над городом вспыхнуло алым заревом рассвета. Михаил понял: шестой день подходит к концу. А впереди — последний, седьмой.

 #небесныйразборполетовГлава 5. Семь дней смертиМихаил шёл пустыми улицами, неся на себе тяжесть обещания, данного Вален...
01/10/2025

#небесныйразборполетов

Глава 5. Семь дней смерти

Михаил шёл пустыми улицами, неся на себе тяжесть обещания, данного Валентине. Слова её исповеди не отпускали его, жгли внутри, как незажившая рана.

И вдруг — визг шин, крик, глухой удар.

Он обернулся: мальчик лет семи, с рюкзаком, выскочил на дорогу. Машина сбила его, тело упало на асфальт. Толпа закричала, женщина — мать — бросилась к нему.

Михаил застыл, но увидел то, что другим было невидимо.

Рядом с телом стоял мальчик. Тот же — только полупрозрачный, дрожащий, с огромными испуганными глазами.

— Дядя… что случилось?.. Почему мама плачет? Почему я здесь? — голос дрожал, как струна.

Михаил почувствовал холод в груди.

— Ты… вышел из тела. — Он сам не понял, как сказал это.

— А я теперь умру? — мальчик уткнулся в его руку, хотя пальцы проходили сквозь плоть. — Я не знаю, я боюсь , а куда идти? Пожалуйста, не оставляй меня. Я хочу к маме…

Его страх был настоящим, живым, детским. И Михаил понял: душа ребёнка не уходит наверх. Она держится.

Сирены скорой заглушали всё, но Михаил слышал только его.

— Хорошо, — сказал он твёрже, чем чувствовал. — Я буду рядом.

Мальчик прижался к нему, словно цеплялся за единственный островок.

Врачи грузили тело в машину. Михаил шёл за ними, а рядом — мальчик-призрак, не отпускающий его ладонь.

— Я не хочу один… — всхлипывал он. — Мама ведь ждёт. Я же обещал, что никогда её не оставлю…

Обещание. Это слово снова резануло Михаила, напомнив о Валентине. Всё переплеталось.

В больнице всё слилось в хаос: врачи, беготня, свет ламп. Мальчика увезли в операционную, дверь захлопнулась. Его призрачный образ замер перед ней, глаза наполнились слезами.

— Я боюсь… Если меня не станет, я тогда потеряюсь. Найди меня, дядя… и верни к маме. Пусть даже так как сейчас, я же все равно буду не видеть. Я хочу быть только рядом с ней

Михаил опустился на коридорный стул. И вдруг почувствовал, как дух мальчика дрогнул, словно его тянуло в разные стороны. Секунда — и он растворился. Но не ввысь — а внутрь. В тело.

В ту же минуту дверь распахнулась: врач крикнул матери, что ребёнок жив. В коме, но жив.

И тогда в коридоре раздался тонкий, едва слышный голосок:

— Я к маме возвращаюсь…

Михаил прикрыл глаза. Он понял: ребёнок выбрал жизнь.

Через несколько дней Михаил всё-таки исполнил обещание Валентины. Он нашёл женщину — её тайную дочь. Стоя перед ней, он чувствовал, как тяжело подобрать слова.

— Перед смертью Валентина… — он выдохнул, — она просила передать, что любила вас. И молилась за вас каждую ночь.

Женщина опустила глаза. В её лице не было удивления — только печаль.

— Я знаю, — тихо сказала она. — После похорон я нашла её письма. Она писала мне всю жизнь, но ни одно не отправила. В каждом — любовь. В каждом — мольба о прощении.

Она подняла взгляд на Михаила, и в её глазах светились слёзы.

— Теперь я знаю правду. Но слишком поздно.

Михаил хотел что-то сказать, но не смог.

Ночью, когда он вернулся домой, его снова позвала Она. Хозяйка Смерти.

— Ты чувствуешь, Михаил? — её голос звучал в воздухе, холодный и мягкий. — Так часто бывает. Люди несут в себе самое важное — и не успевают сказать. Боятся. Откладывают. Прячут правду, как письма в ящике.

Михаил стоял у окна, глядя в темноту.

— Зачем так? — спросил он.

— Потому что думают, что время есть, — ответила Она. — А время — хитрая вещь. Оно утекает сквозь пальцы, как вода. И когда приходит мой час, остаются только несказанные слова.

Она приблизилась, он почти чувствовал холод её дыхания.

— Запомни, Михаил. Самое тяжёлое — не смерть. Самое тяжёлое — недосказанность.

И в этот миг Михаил понял, что обещания, которые он несёт, — это не просто чужие тайны. Это крики о том, что сказано не было. И что именно он теперь обязан донести.

 #небесныйразборполетовГлава 4. Семь дней СмертиЗов разбудил Михаила ещё до рассвета. Но это был не пронзительный крик и...
24/09/2025

#небесныйразборполетов

Глава 4. Семь дней Смерти

Зов разбудил Михаила ещё до рассвета. Но это был не пронзительный крик и не резкая боль, как раньше. Наоборот — зов звучал, как шёпот, как лёгкий ветерок, коснувшийся щеки. Михаил впервые почувствовал не тревогу, а покой.

Адрес вывел его за город, к старому хоспису. Здание стояло в саду, где цвели яблони. Их сладкий аромат смешивался с запахом лекарств и стерильности, доносившимся из коридоров. Внутри было тихо. Только где-то вдалеке играла мягкая музыка — старое радио шептало вальс.

Михаил остановился у палаты с открытой дверью. Внутри, на аккуратно застеленной кровати, лежала женщина. Худенькая, седая, с лицом, испещрённым морщинами, которые будто складывались в карту её прожитой жизни. На прикроватной тумбочке стояла фотография: улыбающийся мужчина в военной форме, а рядом она — молодая, в платье с цветами.

Когда Михаил вошёл, она открыла глаза и спокойно посмотрела на него.
— Так вот ты какой, — сказала женщина тихо. — Я ждала тебя.

— Меня? — Михаил опешил. Люди обычно сопротивлялись или не хотели признавать его.

— Да, — она кивнула. — Я давно чувствовала, что он придёт. Ты — лишь лицо. Смерть всегда имеет лицо, если не бояться смотреть.

Она говорила спокойно, даже ласково, словно встречала старого друга.

— Как вас зовут? — спросил Михаил.
— Валентина. Но все звали меня Валя. — Она улыбнулась, и в этой улыбке было больше жизни, чем у многих живых.

Михаил присел на стул рядом.
— Вы не боитесь?

Валя слегка повернула голову к фотографии.
— Чего бояться? Мне восемьдесят шесть. Я всё прожила. Любила, растила детей, ждала внуков. Я совершала ошибки, но у меня было время их исправить. Сейчас я хочу только одного — снова увидеть мужа.

Она говорила о смерти так же просто, как другие говорят о поездке к морю.

Михаил почувствовал странное тепло внутри. Это был четвёртый день, и впервые он не чувствовал ни сопротивления, ни боли в чужой душе. Но в то же время его не покидало ощущение, что здесь есть что-то большее.

Валя вдруг села чуть выше на подушках, посмотрела на Михаила пристально.
— Знаешь, мальчик, можно я доверю тебе одну тайну?

Он кивнул.

— У меня есть дочь. Но никто не знает, что она моя. — Голос её дрогнул. — В молодости, когда муж был на войне, я влюбилась в другого. Это было безумие. Я родила девочку и отдала её в семью сестры. Муж вернулся, я молчала. Мы прожили вместе всю жизнь, он ничего не узнал. А дочь… она думает, что я её тётя.

Михаил замер.

— Почему вы говорите мне?

— Потому что никому другому нельзя. Дети, внуки — они не поймут, всё разрушат. Но я не хочу уходить с этой тяжестью. Ты — чужой, и именно поэтому я могу довериться тебе. — Валя прикрыла глаза. — Я всё эти годы наблюдала за ней со стороны. Она выросла хорошим человеком. У неё своя семья. Я горжусь ею, но никогда не имела права сказать правду.

Слёзы блеснули у неё на щеках.
— Если можешь, найди её. Передай, что я всегда любила её. Что я молилась за неё каждую ночь. Пусть она живёт счастливо, не зная боли.

Михаил почувствовал, как в груди защемило. Он никогда ещё не был свидетелем такой исповеди.

— Я передам, — пообещал он.

Валя облегчённо улыбнулась.
— Тогда я могу уйти спокойно.

Она легла на подушки и посмотрела в окно, где рассвет уже разливал золотой свет.
— Скажи детям моим и внукам: пусть не копят обид. Пусть прощают. Это всё, что я хотела оставить после себя. Любовь и прощение.

Её дыхание стало мягче, тише. Она улыбнулась — и, словно уснув, перестала дышать.

Михаил увидел, как лёгкая дымка поднялась из её груди. В отличие от Алексея, эта душа не сопротивлялась. Она поднялась вверх легко, как птица, и на миг показалось, что в воздухе разлился свет.

Но в этом свете Михаил услышал шёпот — слова, обращённые только к нему:
— Не забудь. Найди её.

Он долго сидел рядом, не в силах подняться. В голове звучал голос Хозяйки Смерти:
«Запомни, Михаил. Не все уходят с криком. Иногда смерть — это тихий свет. Но порой даже в этом свете остаются тени. И если ты взял их на себя — тебе придётся нести».

Михаил вышел из палаты. За окнами играли дети персонала, смеясь и бегая по двору. Жизнь текла дальше. Но он знал: теперь у него есть обещание, данное женщине, которую он видел всего один раз в жизни.

И он впервые задумался: что будет с ним, когда пройдут семь дней? Вернётся ли он к прежней жизни или Смерть оставила в нём слишком много чужих историй?

 #небесныйразборполетовГлава 3. Семь дней смертиЗов пришёл ещё раз вечером. Внутри — резкая боль, отчаянный крик, как бу...
28/08/2025

#небесныйразборполетов

Глава 3. Семь дней смерти

Зов пришёл ещё раз вечером. Внутри — резкая боль, отчаянный крик, как будто кто-то цеплялся за жизнь зубами и ногтями. Михаил пошёл по адресу: район больницы, палата в реанимации.

На койке — мужчина лет сорока. Молодой, по меркам смерти. К нему были подключены трубки, мониторы издавали прерывистый писк. Глаза его метались по комнате, и когда Михаил вошёл, он сразу понял, кто перед ним.

— Нет… нет, только не ты! — захрипел мужчина. — Я не готов!

Михаил сжал губы. Сердце билось, словно это его собственная жизнь ускользала.
— Я… я не выбираю, — выдавил он.

— Подожди! — мужчина задыхался. — Дай мне время. Всего месяц. Неделя хотя бы. Мне нельзя сейчас умирать, понимаешь? Я должен… я должен!

— Что именно? — Михаил сел рядом.

— Меня зовут Алексей. У меня дочь. Ей всего девять лет… девять! Я обещал быть на её первом концерте. Она поёт, понимаешь? У неё голос ангела. Если я уйду — она подумает, что я бросил её. Я не могу… не могу так!

Слёзы катились по его щекам. Михаил чувствовал, как собственная грудь сжимается.

— Алексей… я не решаю сроки. Я просто здесь, чтобы быть рядом.

— Значит, ты бессилен? — мужчина вдруг схватил его за руку. — Скажи этой… твоей Хозяйке, что я прошу! Я готов отдать всё — деньги, здоровье, чёрт возьми, даже память! Пусть она заберёт у меня двадцать лет позже, но не сейчас!

Голос его сорвался в крик. Машины возле кровати запищали громче.
— Скажи ей! — Алексей вдруг затих и заговорил быстро, словно боялся не успеть. — Я жил, как мог. Работал водителем, развозил хлеб. Каждое утро вставал в три, чтобы люди могли пить чай с булкой. Я этим гордился, знаешь? Я честно пахал.

Михаил кивнул, слушая.

— Но… я и гадостей натворил. Жена ушла от меня, я её пилю за то, что не дождалась. А я сам виноват: гулял, врал, деньги проигрывал. Мне стыдно. Стыдно, что дочь всё это видела. Я хотел исправиться. Хотел доказать, что могу быть отцом, каким должен быть. И вот теперь… конец? — он задыхался. — Это несправедливо!

Михаил чувствовал себя разрывающимся пополам. Одной частью он понимал: смерть — закон. Другая часть кричала: «Дай ему ещё время!»

Алексей вцепился в его руку мёртвой хваткой.
— Сделай мне одно: передай ей… моей дочке… — он судорожно сглотнул. — Передай, что папа её любит. Что он хотел быть рядом, но не смог. Пусть она поёт. Пусть никогда не бросает. Скажи, что я всегда буду слушать её, даже если она не увидит меня. Обещаешь?

Глаза его горели отчаянной надеждой.

Михаил прошептал:
— Я обещаю.
— Ну нет, я не могу, я должен сам!!! Понимаешь , сам!!!!
Алексей хрипел, хватая воздух. Вены на шее вздулись, глаза горели.
— Нет! Ты не заберёшь меня! Слышишь? Я не уйду! Я сильный, я выдержу! Я ещё живой!
Он вцепился обеими руками в одеяло, словно оно могло удержать его на земле. Мониторы пищали в бешеном ритме.

— Алексей… — Михаил тянулся к нему, но тот яростно отмахнулся.

— Убирайся! Ты не имеешь права! Я не готов, слышишь? У меня дочь! У меня жизнь! Я не всё сделал! Я не всё сказал! — голос его срывался на крик, на хрип, на кашель.

— Я не выбираю, — едва слышно ответил Михаил. — Время пришло.

— Время? Да к чёрту твоё время! — Алексей задыхался. — Скажи своей Хозяйке: я не соглашусь! Я буду бороться! Я… я…

Он сорвался в судороге. Кожа покрылась потом. Он выгнулся, будто хотел вырваться из собственных костей.

— Я не уйду! Я останусь! Я живой! — он пытался подняться, но силы кончались. Глаза расширились — в них был ужас и бешеное желание жить. — Я не дам… не дам…

И в тот миг дыхание оборвалось. Тело обмякло. Рука, которая сжимала простыню, разжалась.

Михаил сидел рядом, онемев. Он видел, как светлая дымка вырвалась из груди Алексея, метнулась к нему, словно собираясь схватить за горло — и лишь потом, дрожа, поднялась вверх. Но даже уходя, дух Алексея дрожал, будто сопротивлялся до конца.
В палате повисла тишина.
Михаил долго не мог встать. В его ушах ещё звенели слова: «Я не уйду! Я живой!»
Он чувствовал — в этой смерти не было покоя. Не было примирения. Было только отчаяние.

И именно поэтому его просьба звучала в тысячу раз тяжелее.

Михаил достал медальон из-под подушки и прошептал:
— Я выполню, Алексей. Я скажу ей. Но, Господи… как тяжело оставлять тебя.
На следующий день Михаил разыскал девочку. Школа, маленький актовый зал. Она репетировала, стоя на сцене, в белом платьице, и её голос действительно звучал ангельски.

Михаил подошёл после.
— Ты — Алина?
Девочка кивнула.
— Вы кто?
— Я друг твоего папы.
Он протянул маленькую коробочку. В ней была медальон-иконка, которую держал Алексей под подушкой.
— Это от твоего папы. Он… очень гордился тобой. И просил сказать: «Пой всегда. Он будет слушать тебя, где бы ни был».
Глаза девочки наполнились слезами, но она улыбнулась.
— Я знала, что он верит в меня.
И Михаил понял: хотя тело ушло, связь осталась.
Где-то внутри снова прозвучал голос Смерти:
«Теперь ты знаешь, что самое трудное — отпускать тех, кто цепляется за жизнь. Но именно в таких встречах рождается твоя сила.»

Михаил вышел из школы, едва сдерживая слёзы. И впервые подумал: а сможет ли он выдержать ещё пять дней?

Adresse

Wiesbaden

Webseite

Benachrichtigungen

Lassen Sie sich von uns eine E-Mail senden und seien Sie der erste der Neuigkeiten und Aktionen von Crazy Mom's erfährt. Ihre E-Mail-Adresse wird nicht für andere Zwecke verwendet und Sie können sich jederzeit abmelden.

Teilen

Kategorie